Вина, стыд, ответственность
А также долг, обязательства и закон. О важности различения.
Контекст статьи
Необходимость этой записи возникла при достаточно бурном онлайн-обсуждении моей статьи о «Письме 100 женщин».
Очень много критики и споров вызвала вот эта цитата, вырванная из контекста:
Как ты думаешь, каким может быть симметричный ответ с «чуть меньшим» вредом в сторону мужчин, по сравнению с уже ранее причинённым вредом женщинам? Принятие законов о равноправии не выравнивает системный дисбаланс. Мужчины должны женщинам. И ещё мои сыновья будут должны женщинам. И внуки будут должны женщинам. А ещё мужчины будут должны моим дочерям и внучкам. Короче, Принятие и Память — только так мы сможем разорвать тысячелетний порочный круг.
И даже тысячи невинно осуждённых или оклеветанных женщинами (да, даже если это буду я или мои сыновья) — это меньший вред при восстановлении системного баланса, чем миллионы убитых во младенчестве, юности и зрелости, изнасилованных, избиваемых, угнетаемых женщин на всей планете.
Через неделю я опубликовал поясняющий текст о системных законах, чтобы пояснить основной контекст этой цитаты — аспект системного баланса и дисбаланса.
В статье я использовал слово «должен» именно в ключе системной ответственности одной системообразующей группы по отношению к другой системообразующей группе. В том же смысле (ни в коем случае не проводя знак равенства между гендером и этими характеристиками), в котором более сильный несёт ответственность перед более слабым, более здоровый перед менее здоровым, более обеспеченный перед менее обеспеченным, и так далее.
Часть аудитории ожидаемо возбудилась, перенося системную ответственность на себя лично. Это было настолько ожидаемо, что я даже написал в исходном тексте сразу после пугающего пассажа:
Ещё раз подчеркну, ты неосознанно рисуешь в голове картину, что под раздачу попадает не абстрактный невиновный мужчина, а лично ты. И тебя это пугает. Разберись сначала с этим страхом.
Неотрефлексированное возбуждение, достаточно сильное для того, чтобы вызвать комментарий в соцсети, обнажает внутренние установки самих комментаторов.
В частности, я увидел, что люди, склонные напрямую перекладывать вопрос о системной ответственности лично на себя, склонны смешивать понятия вины, ответственности, стыда, долженствования, обязанности и так далее.
Далее — только часть из того, что я нашёл в комментариях к перепубликациям статьи на разных платформах (в публичных аккаунтах без специальных настроек видимости). Я не подбирал комментарии специально для иллюстрации своего тезиса. В основном прослеживается прямая корреляция: если комментарий негативный, он включает перенос системной ответственности на личную, и смешивание перечисленных выше понятий.
Итак, многие люди не различают вину, стыд, ответственность, долженствование, обязательство и смежные с ними понятия.
Некоторые говорят о феномене «коллективной вины» или «комплекса исторической вины».
Давайте разбираться.
Эмоциональная гранулярность
Лиза Фельдман Барретт — профессорка психологии, изучающая эмоции с нейрофизиологической точки зрения, — предложила термин эмоциональная гранулярность, описывающий способность человека проводить различия между испытываемыми эмоциями. Люди с высокой эмоциональной гранулярностью способны различать и называть тонкие оттенки собственных и чужих эмоций. Люди с низкой гранулярностью могут путать гнев и страх, а отчёт о внутренней жизни способны дать на уровне «мне плохо / мне хорошо».
Мы пока достоверно не знаем, связана низкая гранулярность с нехваткой слов и способностью вербализировать эмоции, или вообще с не-чувствованием отличий между эмоциями.
Предположительно, высокая гранулярность помогает людям более эффективно справляться со стрессом, так как для проживания разных эмоций у человека могут включаться разные копинг-стратегии. Простыми словами, у человека с высокой гранулярностью больше шансов иметь нужные инструменты для решения определённых внутренних проблем вместо того, чтобы и гвозди, и шурупы забивать молотком. У человека с низкой гранулярностью палитра инструментов, предположительно, более узкая.
Конструирование эмоций
Другой важнейший аспект эмоций, описанный Барретт в книге «Как рождаются эмоции», согласуется с современными мейнстримными нейрофизиологическими моделями. Она рассказывает о том, что мы не «переживаем эмоции» как наблюдатель в кино, но активно конструируем собственные эмоции в ответ на внутреннее и внешнее состояния организма — так же, как и картину окружающего мира. На это конструирование влияют прошлый опыт, научение, контекст, ожидания от будущего и так далее.
Поэтому чем выше у человека эмоциональная гранулярность, тем выше его/её способность выбирать более эффективные способы поведения в различных ситуациях. Эффективность я понимаю в очень широком смысле и включаю сюда экологичность поведения, согласованность своих действий с внутренними ценностями, убеждениями и установками.
Parole, parole, parole
Общепринятой классификации «базовых» эмоций до сих пор не существует, и, вероятнее всего, она не появится, так как эмоции оказались очень культурно-специфичными, несмотря на все старания Пола Экмана доказать обратное. Также мы склонны путать эмоции и состояния (печаль, утомление, скука, нервозность, депрессия — что есть что?).
Но это неважно, важно личное умение проводить всё более тонкие различия собственных внутренних состояний. В частности, определять их на более низких уровнях возбуждения («печальки», а не «горя»; «лёгкого раздражения», а не «ярости»). Полезным для такой практики может быть «колесо эмоций» Плутчика или его модификации.
Таким образом, уметь различать вину, стыд, ответственность, долженствование, обязательство и смежные с ними понятия как на уровне содержания, так и на уровне телесных ощущений, — ценный навык для развития собственных поведенческих стратегий.
Эти различия индивидуальны, поэтому далее я описываю свою картину мира. Вероятнее всего, она отличается в нюансах от любой другой личной картины мира.
Вина
Вина — эмоция, вызванная собственным поступком по отношению к другому человеку. Этот поступок внутренне ощущается как «неправильный» в личностном смысле, в отношении к золотому правилу этики «поступай с другим так, как хочешь, чтобы поступили с тобой». Ощущая вину, я чувствую, что я причинил ущерб конкретному человеку, даже если он сам этот ущерб не чувствует. И, наоборот, когда матёрый зэк разводит фраера на деньги, он не испытывает вину, потому что этот поступок «правильный» в картине мира первого.
Важный оттенок вины — личностный. Вина это всегда «одного к одному». Вина чувствуется в теле очень конкретным физическим способом.
Я не могу испытывать вину по отношению к «женщинам вообще». Но прекрасно могу испытывать вину к конкретным женщинам, в отношении которых я сделал что-то унижающее или шовинистическое.
Поэтому концепции «коллективной вины» или «комплекса исторической вины» — это, с моей точки зрения, оксюмороны, не имеющие конкретного воплощения в реальности. Я никогда не слышал людей, которые заявили бы «мы испытываем коллективную вину». Или «я испытываю вину за поступки моих предков, поэтому делаю то-то». Скорее к этим концепциям прибегают те, кто не чувствуют ничего и боятся почувствовать вину «за других». А бояться нечего, потому что почувствовать вину за другого невозможно. Если что-то чувствуется, то это не вина, а что-то другое.
Стыд
Стыд (и смущение как более низкая его степень) — эмоция, вызванная собственным поступком по отношению к ин-группе людей. По отношению к системе, в которую я включен. Стыдно оказаться без штанов на улице, потому что «что люди скажут». Стыдно соврать и быть пойманным, потому что «обманывать нехорошо». В общем, крайне важный аспект стыда — я испытываю его по отношению к «неопределённому кругу лиц», к которому я чувствую свою сопричастность или включенность. Мне не может быть стыдно за поступок, неприемлемый по мнению группы, к которой я не отношусь.
Стыд ощущается в теле совсем в других местах и по-другому, нежели вина.
В некоторых случаях, когда я сильно ассоциирую себя с некоторой группой людей, я могу испытывать стыд (смущение) и за их поступки тоже. Например, в английском даже есть словосочетания secondhand embarassment или vicarious embarassment для обозначения такого чувства, в испанском — vergüenza ajena, а в финском — мюётяхяпея.
То есть, ключевое отличие стыда от вины — он испытывается «одним по отношению ко многим». Поэтому, когда я пишу, что я испытываю стыд перед женщинами за определённые поступки мужчин, это означает два важных аспекта:
- я считаю мужчин и женщин частью одной общей группы — человечества, к которому мы все принадлежим;
- случилась конкретная специфическая ситуация, в которой я чувствую себя полноценным равноправным участником «мужской подсистемы», отделённой от «женской подсистемы» в контексте этой ситуации.
Ответственность
Это вообще не эмоция и не чувство. Ответственность это базовое состояние, связанное с внутренним принятием некоторой системной конфигурации. Я могу нести ответственность только в рамках тех систем, в которые я включен. Любая ответственность всегда предполагает конкретную систему, по отношению к которой ответственность рассматривается.
Более подробно о такой трактовке слова «ответственность» я написал в отдельной статье, где предложил заменить его словом «энистемность», а от использования слова «ответственность» отказаться вообще.
«Ответственность» происходит от слова «ответ» в смысле «обратной связи» (как «responsibility» от «response»), подразумевающей включенность человека в систему как важного «сигнального флажка», имеющего высокий вес в системе — и, что связано, возможность влияния на систему. Ответственность пропорциональна влиянию.
Сте́пень энисте́мности — относительная способность элемента системы своими действиями вносить возмущения в систему или изменять поведение системы во внешней к ней среде.
Энистемность не «берётся на себя» каким-то умственным действием, включая сообщение «Я беру на себя ответственность». Энистемность всегда есть по факту принадлежности к системе. Человек может либо принимать факт принадлежности к системе, включённости в неё (и тогда это ощущается как «я беру на себя ответственность»), либо отвергать (и тогда это ощущается как недостаток сил, нарушение плавного хода бытия).
Энистемность на самом деле нельзя «переложить» — это иллюзия. Можно переструктурировать систему, буквально изменить её состояние, в результате чего изменится ощущение «баланса энистемности» («баланса ответственности»). Но это лишь следствие изменения системы, а не «сознательного перекладывания ответственности». Аналогично, «делегирование ответственности» — это изменение системы, включающее перераспределение прав и возможностей, а также принятие новой системы её участниками.
Когда я «ощущаю ответственность» за своего ребёнка (а точнее, когда я осознаю свою энистемность по отношению к своей семейной системе), я тотально принимаю факт наличия ребёнка в своей семье и действия системных законов, связанных с родительством и помещением в мир нового человека.
Когда я «ощущаю ответственность» перед женщинами (а точнее, когда я осознаю степень энистемности культурно сформированной группы мужчин как носителей власти в рамках всего человечества), я осознаю существование системы угнетения женщин мужчинами, своё место в ней и свои возможности по её трансформации.
Когда я «ощущаю ответственность» перед биосферой Земли (а точнее, когда я осознаю степень энистемности человечества как элемента биосферы), я осознаю существование единой системы, в которой мы находимся со всеми другими животными, растениями, грибами и микроорганизмами, своё место в ней и своё воздействие на систему в целом.
Энистемность, тем самым, отличается от «взятых обязательств», потому что именно вторые имеют оттенок «речевых действий». Обязательства можно взять на себя на словах, но не изменить состояние системы для перебалансировки ответственности.
Долг
Это не эмоция и не чувство. «Чувство долга» это категория внутренней мотивации, нравственная установка или необходимость, субъективный принцип поведения.
Долг часто семантически связан с «тем, что взято». И именно поэтому системную ответственность путают с «долгом». Например, «мужчины взяли у женщин нечто, и теперь это нечто должны вернуть в том же виде или объёме». То есть, включается метафора «УГНЕТЕНИЕ ЭТО ПРИСВОЕНИЕ МАТЕРИАЛЬНОГО» (см. Лакофф, Джонсон, «Метафоры, которыми мы живём»).
Безусловно это не так, системный баланс энистемности (ответственности) не работает в той же форме, что и «взять у соседа соли взаймы», метафора неточна.
Долг также воспринимается как «нечто, не являющееся частью меня». Когда я испытываю стыд, это чувство глубинно моё, часть меня. Когда я ощущаю требование долга, это ощущение скорее исходит от чего-то внешнего, причём субъективно неконгруэнтного моим собственным желаниям. Поэтому, например, я не испытываю «сыновний долг» по отношению к родителям, потому что у нас хорошие отношения. Я не должен с ними общаться или как-то о них заботиться, я получаю от этого удовольствие. Я не исполняю «супружеский долг», потому что занятия любовью в моей семье обоюдно желанны.
Это та причина, по которой фраза «мужчины должны женщинам» воспринимается в штыки, как и «белые должны темнокожим». Слово «должен» воспринимается как крайне неконгруэнтное собственным установкам, что вполне объяснимо в отсутствие предварительной подготовки на тему энистемности.
Закон
Наконец, описание проступков (как конкретных «противоправных» действий), их мотивов, а также последствий в виде наказания от государства как монополиста на насилие — это ещё одно перпендикулярное измерение, не имеющее отношения ни к эмоциональным ощущениям, ни к энистемности.
Категории «виновности» и «ответственности перед законом» (а точнее, перед судебной системой государства) никак не связаны с субъективными «виной» и «ответственностью».
Прописанные в законах нормы и наказания коррелируют с общественным договором насчёт того, какие поступки нормативны, а какие нет, и как нужно возмещать ущерб, полученный в результате.
Поэтому претензии насчёт «презумпции невиновности» в отношении людей, совершающих нерукопожатные поступки (в частности, расистские или мизогинные высказывания), высказываются от Фомы к Ерёме. Презумпция невиновности — судебный принцип, относительно которого существует общественный консенсус и которому важно и нужно неукоснительно следовать в судебной практике.
В жизненной практике «презумпции невиновности другого» каждый противопоставляет личную «презумпцию безопасности». В обычной жизни это выглядит как исключение непохожих на себя.
Многие мужчины, напирающие на «презумпцию невиновности Вайнштейна», при этом прекрасно пользуются неосознанной «презумпцией виновности» целых групп людей — гомосексуалов, мигрантов, ВИЧ-позитивных, и тому подобное. То есть, они топят за презумпцию невиновности там, где им это удобно, и забывают о ней там, где это неудобно. Понимаю, но не разделяю.
Вместо резюме
Работайте над повышением эмоциональной гранулярности и различением вины, ответственности (энистемности), стыда, долга и других смежных понятий. Не обязательно полностью соглашаться со мной и моими трактовками — в вашей картине мира могут быть другие различия между ними.
Следующий шаг — осознание своих стратегий в проживании различных эмоций, чувств или состояний. Внезапно, как в анекдоте, может оказаться, что «то, что мы считали оргазмом, оказалось астмой». И это классное открытие — своё поведение в таких случаях можно и нужно менять.
